| — matteo martari —
АНДРЕЙ МИХАЙЛОВИЧ КУРБСКИЙ 36 // князь, полководец, политик, писатель, переводчик и крыса* ты любишь оставлять за собой последнее слово. ты никогда не боялся говорить, будто бы был бессмертным, выпил храброй воды или попросту - был уверен в том, что я не смогу поднять на тебя меч. ты любил играть с огнем, ты был незаменим, ты хотел слишком многого, и в конце концов, худшее, в чем ты был повинен - ты был моим лучшим другом.
мне докладывали, что ты литовцам угождаешь да сторону меняешь, меня предупреждали, что взгляды твои уж не те, что прежде. проиграть четырехтысячному войску, имея пятнадцать тысяч русских - никто не верил, а я не сомневался (хоть и упрекал), что это совпадение. и взял в другой поход, и доверился опять, и писал: "коли бы мы тебе в том не верили и мы бы тебя в ту свою вотчину не посылали", словно бы твой царь должен был тебе доказывать, что верит.
адашев и сильвестр жену мою уморили, а ты сочувствие их судьбе выказал. не слишком ли много на себя взял, княже? али забыл, кому служишь?
и как тебе - служить польским королям? не в дремучей московии с царем-узурпатором, не среди русских просторов и родной речи, без семьи, без друзей, но зато - с обширными владениями, содержанием да всякими ласками? будто не ласков был я с тобою, а потому от обиды - пространные мои ответы в той переписке, что длиною в жизнь.
возможно, однажды ты узнаешь или поймешь: ни смерть анастасии мою человечность убила, а твоя измена.
(крепости и города русские падают под знаменами литовцев, а ты за стратегии воевод от королей получаешь богатства).
но ты ослеплен гордыней и алчностью, своей философией, за которую цепляешься как за последнюю надежду выйти из этой игры победителем, да только это все, что тебе остается, ведь для нас обоих поражение приравнивалось смерти. так и для тебя признание (хотя бы частично) моей правоты означало бы проигрыш. это хождение по кругу, хождение по мукам, сутулая тоска, которая толкает на греховные вещи: травить всех, кто тебе дорог, душить инакомыслие в зародыше или найти фаворита (каково тебе узнать, что у царя - молодой опричник с восторженным взглядом, которому прощается все); или жениться на богатой вдове княжне гольшанской (о скандальном разводе с которой вся литва говорить будет) и присягать на верность королям.
ты смеешься в письмах, ты говоришь, что многословие бабское - не царское дело, что письма эти, за границей пересылаемые, курам на смех, а сам - отвечаешь на них же, и все они сквозят твоею обидой. мне пишешь, что нам, государственным мужам, не подобает браниться, как простолюдинам, а сам - посланцев королевских бранишь непристойными московскими словами.
ты - противоречие, бунт, страсть. ты - яд, который не убивает, а медленно выжигает изнутри. пятнадцать лет не удается вырвать воспоминания с корнем, рука тянется к перу. мне все еще интересное твое мнение - я знаю, что оно будет прямо противоположным. я знаю, что ты никогда меня не поддержишь, но друг без друга наши жизни никогда не будут полными. тебе нужен враг, чтобы не видеть его в отражении.
сигизмунд стелится перед тобой так, как никогда не стал бы иоанн, но ответь: перед ним ты так же раболепно преклоняешь колени?
царь не обязан терпеть, когда его бьют по щеке. но твои удары принимаю, как должное. ты - моя расплата за грехи. я хочу, чтобы ты засыпал, окруженный литовской охраной, в ужасе, что мои гонцы убьют тебя в твоем же имении. и если ты захочешь сжечь россию - не сможешь убить царя. мы оба - в глубине души, - понимаем, что очная ставка увенчается ничьей.
я знаю, что ты невиновен в смерти анастасии, потому что ты способен на все, но не убить любимую женщину того, кого до лютой ненависти любишь сам. и все же поэтому - нам лучше никогда не встречаться.
ты скорее будешь крысиным королем, чем позволишь себе служить мне.
тебе нужно забыть дорогу домой.
хартбрейк на тысячу и один стекольный эпизод. перспектива быть "нежелательным лицом №1" в российском царстве, быть личным сноуденом ивана грозного и, возможно, первой любовью, которой он предпочтет первую жену. личность князя андрея столь многогранна, что самому ему кажется потемками. попробуй вывести его на свет, обрести покой - или будь тем, кого ты обличаешь. будь тираном и деспотом, которым ты всегда был. тебе нравится власть. ты бы все отдал, чтобы быть на моем месте. наша переписка станет литературным памятником как двух умнейших людей своей эпохи. мы - шерлок и мориарти шестнадцатого века. если захочешь пожать мне руку в аду - я не откажу (ц.)
| |