— А ну иди ко мне! — смеется Хейльвин счастливым грудным смехом, притягивая жену ближе и награждая ее совсем не невинным поцелуем, прежде чем чуть отстранившись все же позволить ей ускользнуть. Просторная комната на самом верху башни полнится ее звонким смехом, который кажется становится звонче и глубже, отражаясь от зеркал и бесчисленного количества стеклянных флаконов и сфер, что тут и там расставлены по всему помещению.
В их жизнях стало слишком много правил, обязательств, условности и такие дни как этот с каждым годом становились все большей и большей редкостью. Дни, когда они проводили время лишь в обществе друг друга, игнорируя весь прочий мир. Игнорируя свое положение, игнорируя любые попытки связаться с ними, игнорируя весь внешний мир. Дни, когда они могли просто быть самими собой, отбросив все маски.
Накинув на плечи одну из своих мантии, он все-же поднимается следом за женой и подходит к одному из столов, наполняя кубки настоем из трав Темнолесья и подхватил оба медленно двигается второму замершей у одного из столов супруги. Он делает небольшой глоток, протягивая Сильвия второй кубок и когда она принимает его вновь дарит ей невесомый поцелуй в плечо, склоняюсь у неё за спиной.
— О чем думаешь? — в этот раз вопрос звучит гораздо тише, спокойно и очень в духе виконта. Хейльвин носит множество тва масок — придворного щеголя, интригана, вспыльчивого мужчины, мужчины излишне увлеченного своими изыскания и в области потерянных магических знаний, заботл вого отца, холодного отца, насмешливого брата, неблагодарное сына. Иногда он сам не уверен где именно всего лишь маска, а что является его сутью. Да и стоит ли задаваться такими вопросами без особой на то нужды.
Он слегка приподнимает брови, наблюдая как Сильвия с коварной улыбкой вновь ускользает от него, а следуя за ней в соседнюю комнату напротив слегка хмурится, но продолжает молчать, прислонившись плечом к дверному проему. Он внимательно следит за тем, как жена один за другим снимает магические замки и ловушки с устроенного ими тайника в отведенных Эберхардам для работы и жизни на Лианфине покоях. Там они хранят особенно ценные артефакты и записи, но сегодня они договаривались, что оставят работу и проведут этот день также беззаботно как это было в самом начале их отношений и брака. Будто они лишь юные влюбленные, а не чародеи прожившие [почти или целую] сотню лет.
— Зачем она тебе? — слегка морщится он, вновь поднося кубок к губам и делая новый глоток терпкого напитка. Семейная реликвия его предков в руках Сильвии кажется крайне хрупкой, но Хейльвин не по наслышке знает, что сломать эту диадему далеко не так просто. Артефакт, что достался Эберхардам от далеких предков и бережно охраняется от всех за пределами рода. Диадема в форме переплетенных веток с алыми осенними листьями будто бы не слишком подходит представителям одной из северных династий, но увы хроники почти не сохранили истории как именно она оказалась в их семье.
Хейльвин привез диадему на остров после последнего своего визита в родительский дом, который традиционно закончился взаимными обвинениями с отцом. У них с Хейльбертом были тяжелые отношения, несмотря на то, что отец и сын во многом были весьма схожи — оба отрицали этот факт. Семейный артефакт он забрал, безусловно, с позволения графа, но вот исполнять его пожелания о попытках усилить вложенные в него создателем чары даже не намеревался попробовать исполнить. Амбиции отца интересовали его до смешного мало, и согласился забрать диадему он скорее из сиюминутной прихоти и мысли оставить артефакт себе и лишить отца этого козыря. Возможно позднее, когда он будет чуть свободнее Хельвин уделит этому предмету чуть больше своего времени и интереса, но последние три месяца диадема не покидала тайника и интерес Сильвии вызывал смешанные чувства.

СИЛЬД ИЩЕТ РАВНУЮ СЕБЕ

marina moschen
SAADET // СААДЕТ, ^~60
сильда // путешественница, охотница на монстров // подруга, подопечная/компаньон (?)

[indent] «Счастье мое», — мать с нежностью целует свою долгожданную дочь в темную макушку, не забывая про себя вознести молитву богам за произошедшее чудо: слишком долго в этом браке не было детей, столько лет было потеряно, столько любви не растрачено, столько лекарей выслушано. Благая весть прозвучала лишь после посещения гунугейских целебных источников, а дальше потянулись волнительные месяцы ожидания.
[indent] Саа родилась в южных землях, где солнце целует в лицо, а пряный ветер делает нрав местных жителей гибким и умеющим радоваться жизни. Такой росла и она: самой первой из всех последующих детей, самой любимой, самой веселой, но знающей о чувстве почтения и долга. С каждым годом Саадет становилась лишь красивее, расцветая подобно яркому цветку в пустыне, стремясь лишний раз глянуть на себя в отражение или же расчесать гребешком свои длинные вороные волосы, которые она так любит. Временами в сердце девушки сворачивается излишнее себялюбие, отчего гордо вскидывается подбородок и высокомерным взглядом сияющих глаз награждаются все молодые люди, которые вьются вокруг нее. Мать журит ее за это, но сама прогоняет всех женихов от порога, заявляя, что за абы кого не отдаст «свое счастье», а достойных в округе нет.
[indent] По счастливой случайности, магический дар у Саадет проявляется, когда рядом находится другой чародей. Именно он объясняет обеспокоенным родителям, что их дочери стоит отправиться с ним на Лианфир. Слезам матери нет меры, но сама девушка воспринимает предстоящее путешествие с интересом — ей ужасно хочется увидеть мир за пределами тех мест, где она выросла. Годы идут, и вот уже Саа так же легко и искусно плетет нити, как свои густые косы.
[indent] «Какое несчастье», — сокрушенно качают головами соседи, когда Саадет возвращается домой и узнает новости о том, что ее отец погиб, когда на караван, с которым он отправился в очередное путешествие, напали песчаные химеры. Горе впервые толкает ее к мысли пройти обряд и стать сильдом, чтобы охотиться на монстров и спасать чужие жизни. Эта идея зреет в девушке постепенно, а в один из дней она наскоро собирает свои вещи и отправляется обратно на Лианфир, чтобы найти себе наставника. Желание мести? Да, пожалуй. Саа кажется, что это ее первейший долг перед человеком, подарившим ей жизнь.
  [indent] Теперь и годы обучения в Темнолесье закончились, Саадет вернулась на материк. Не каждый поверит, что на вид такая хрупкая девушка способна справиться с возложенными на нее обязанностями, но Саа все так же гордо вскидывает голову и забывает о жалости к самой себе, смеется в лицо неверящим и ведет строгий учет каждому убитому ей монстру.

[indent] Саадет и Гильерме роднит многое: одна страна, одно ремесло, одна наставница (она взяла Саа сразу же после Гиля или под конец его обучения). Их дороги пересеклись еще на Лианфире, а потом сделали это снова, и снова, и снова. Девушка вызвала у сильда интерес, но, как и перед остальными мужчинами, она была холодна и поставила себя выше его. Молодого человека это не обидело, он лишь засмеялся и отступил, оставив эти отношения сугубо на дружеско-профессиональной ноте. Когда было нужно, он протягивал руку и был рядом. Эта ли опека задевала Саадет или же то, что многозначительные взгляды теперь так легко доставались другим барышням, оказавшимся более податливыми и сговорчивыми?  Саа гонит эти мысли прочь, и себя тоже прогоняет, пытается уйти, но боги снова сводят ее с де Борха. Не понимая собственной досады, она остра на язык и раздражительна, но все же день за днем, недели за неделями путешествует вслед за сильдом, научившись в нужную минуту понимать его без слов, быть сильной командой там, где трудно выжить одному.
[indent] При всех достоинствах Саадет, за мягким изгибом ее губ скрывается самый главный недостаток — ее гордыня. Временами она спит, в другой же раз разгорается ярким пламенем, что сказывается как на бытовом уровне, так и на профессиональном. Возможно, в этом виновата избалованность или затянувшийся юношеский максимализм, а может быть и желание постоянно доказывать свою самостоятельность в результате чрезмерной материнской опеки. Когда Гильерме рядом, он оберегает и подстраховывает Саа, она «кусает» в ответ. И все равно тянется к нему, ведь де Борха стал ее новой семьей.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
[indent] — смена внешности возможна, но нежелательна, ибо сначала была эта красавица, а после уже заявка. И все же у вас есть шанс меня уговорить, если найдется достойная замена :З
[indent] — последние пять лет Гильерме путешествует вместе с чародейкой Гретхен, так что Саадет время от времени является частью этой компании. Также весной планируется квест для сильдов в Агре, приходите и участвуйте, игра и сюжет точно будут обеспечены.
[indent] — образ Саадет для меня перекликается с образом Оксаны из гоголевских «Диканек», Гиль найдет царицыны черевички, только попроси. Было бы прекрасно, если бы в процессе игры со временем сильда «выросла», по-новому посмотрела на жизнь и свое окружение, главное — сделайте это логично и не одномоментно. Развитие отношений с Гильермо обсуждаемо, возможен вариант, когда они в итоге трансформируются во взаимный романтический интерес. От себя хочу добавить, что люблю обсуждать персонажей с соигроком, придумывать им сюжет и детали, приветствую, когда соигрок сам хочет развивать своего персонажа и социализируется, общаясь не только с заказчиком заявки. Все вышеописанное – лишь канва, перед написанием анкеты с радостью обсужу все мелочи и варианты, чтобы вам было уютно с этим персонажем и мной. Пишу посты от 5000 знаков и больше, в зависимости от загруженности и вдохновения, но пост в месяц точно обеспечу.

ПРОБНЫЙ ПОСТ: от основного персонажа, пока не начата игра этим

[indent] Над ней всегда светило солнце долгие семнадцать лет жизни, а по ночам в окна заглядывала круглолица Луна или же тонкорогий Месяц в сопровождении ярких звезд-фрейлин, блестящих, озорно подмигивающих, недоступных. Иного Элайна и не видела, ведь, кажется, ее окружение, возглавляемое заботливыми родителями, весьма умело разгоняли своими руками любые тучи над светлой головкой младшего Сорельского дитя, умело кутая ее в любовь и заботу в те моменты, когда вокруг разыгрывалась гроза или же снежная буря. Случалось, что маленькая леди выглядывала в окошко и со всей наивностью своих глаз цвета чистейшей бирюзы, еще не изъеденной, не испорченной временем, любовалась летними дождями, быстрыми, как любые детские слезы, и знала — дальше обязательно снова будет солнце! И оно было, не обманывая, лишь оправдывая надежды. Читая книгу, Эла вела подушечками мягких пальцев вдоль строк, под которыми смелые рыцари и королевичи всегда (в-с-е-г-д-а!) спасали своих хрупких дам от коварных чародеев, пропахших морской солью и потом грозных пиратов, завистливых лордов и так же всегда побеждали их. Глядя на своего отца, любовно смахивающего пыль с библиотечных книг и чешущего старого пса за ухом в розовом саду матушки,  на старших братьев, светловолосых и высоких, как лучшие вековые вязы в баронстве, на дядюшку Филиппа, приезжающего из столицы в гости и освещающего Гвиллин своим сиянием как майский рассвет, девушка даже ни разу и не задумывается, что в реальной жизни мужчинам может быть свойственны невежество, грубость и прочие отрицательные качества, так осложняющие всякую хорошую историю. Если и встречала Лайна повод для дрогнувших губ и щемящего чувства обиды в груди, такого же невесомого, как утренний туман, бесследно растворяющегося после первой улыбки, то это был или же выдернутый из рук повод любимого коня, проявляющего редкое упрямство, а может случайно оттоптанный подол длинного платья на балу или не выспавшийся садовник, ворчащий, что леди снова рвет его цветы не на той клумбе.
[indent] … и вдруг ее хватают за плечи, потрошат без спроса карманы своими грязными руками, жадно ищут что плохо лежит, неприятно пыхтят над ухом и торжествуют (она это чувствует!) ее беспомощности! Разве так нужно вести себя с дочерью барона Гвиллина?! Разве для этого ее учили этикету, вышиванию гладью, умению вести светскую беседу длинною в долгий вечер?
[indent] Элайна испытывает жгучее желание капризно взвыть во весь голос (впервые в жизни с тех пор, как ей исполнилось два года и восемь месяцев, когда нянечка отобрала любимую тряпичную куклу и велела есть невкусный луковый суп), топать ногами, чтобы громко стучали каблуки о землю и поднимали дорожную пыль, брезгливо сбросить с себя чужие руки и высокомерно заявить, что не было на этого всего разрешения, леди не согласна!
[indent] Но леди никто не спрашивает, из-за чего на ее глаза набегают слезы обиды, смазывающие общую картинку мира. И вот он поплыл: дорога смешалась с домами, небо наплыло на крыши.
[indent] Где-то со стороны ее новой подруги послышался звонкий хлопок, похожий на звук, когда папенька в азарте с размаху ударял руками и потирал ладонями друг о друга. Но здесь его не было, а размышлять о том, что происходит в нескольких шагах от нее, юная Сорель больше не могла, соскальзывая в бездну страданий и жалости к самой себе, ведь так положено в книжном этикете для попавших в беду принцесс. Она даже прерывисто успела набрать воздух в спертую грудь и дрогнуть нижней губой, чего, конечно же, никто не успел заметить.
[indent] Мужланы с задором и издевкой издают какие-то смешки и отрывистые комментарии, после которых Элайне становится горько, ведь ей кажется, что это реакция на ее незавидное положение и беспомощность. Губы упрямо поджимаются, обида зашевелилась где-то внутри.
[indent] Но в тот же момент рядом появляется Неста, которая, как кажется Лайне, воплощает в жизнь то, что хотелось бы ей самой, но в силу некоторых обстоятельств и главное — полученного ею воспитания, невозможно.
[indent] Первым же порывом после обретения свободы является рывок в сторону валяющейся посреди дороги наплечной сумки, пусть и безбожно грязной теперь, но жадно прижатой двумя руками к себе: Элайна знала, что не будь сир Кардоган лишь книжным рыцарем, грозой королевских турниров и трактовых хейвенских разбойников, он обязательно бы пришел ей на помощь. Но пока что в ее благородном долге не дать на растерзание и поругание свою любимую книгу (все так и холодеет внутри, представляя, как вырванные рукой грубияна листочки кружатся в воздухе и замертво падают на землю!).
[indent] Неста ведет себя уверенно (и откуда в ней столько храбрости?), что постепенно вызывает трепетный восторг у следящей за каждым движением соратницы леди Сорель. В ее широко распахнутых озерных глазах мелькнул громкий ужас — блондинка потянулась за кошелем на поясе разбойника! Но как?! Эла хочет закричать, но молчит, как церковная мышь, едва дышит. Когда все получается, кровь загорается от пережитого напряжения, хочется смеяться, но гвиллинская дочь все еще не принадлежит себе, вцепившись нервными пальцами в свою сумку. Светлые волосы растрепались и окутали лицо пушистым ореолом. В широко раскрытых глазах восхищение сталкивается с ужасом, а набежавшая слеза обиды наконец скатывается с правой стороны по пыльной щеке, оставляя за собой след.
[indent] Неловкая пауза.
[indent] — У тебя… все хорошо..? — тихо выдавливает из себя Сорель, не зная как более корректно поинтересоваться, отчего же у Несты так ярко золотятся глаза, словно в них вылили весь жидкий солнечный свет, а на коже в области скулы проступила не менее золотистая… чешуйка..? Этому наверняка есть оправдание. Может, болезнь? Ее подруга больна?! О нет! Или это с ней сделали грубияны? Очнись, Элайна, синяки выглядят иначе, ты же видела их у братьев. Тысячу раз нет. Если только…? Кажется, еще шире девичьи глаза не могут открыться, но ошеломление ложится тонким слоем льда на радужку, а со щек сползают последние пятна румянца.
[indent] — Мне это не нужно, — голова осторожно и заторможено качнулась в отрицательном жесте, отрекаясь от чужих денег. В подтверждении своих слов Эла попятилась назад, даже не понимая куда отступает, пока спина не уперлась в стену какого-то здания. Так хочется крепко зажмуриться и… домой. Из далеких воспоминаний на нее пахнуло теплом и уютом Гиллина, материнской заботой ласковых рук, спертым воздухом отцовской библиотеки. Уголки губ девушки дрогнули и потянулись вниз, как у расстроенного ребенка.
[indent] — Кто ты?

[indent] Погружение в дальние уголки сознания сродни темным глубинам холодного моря — вокруг лишь темнота, давящая, липкая; она тянет все дальше, все глубже ко дну, не давая сделать и короткого вдоха. Эйнар ощущал, будто бы оказался в ловушке — он не мог пошевелить руками или ногами, не мог заставить себя сделать глубокий вдох, не мог произнести и слова мольбы о помощи. Это чувство отрешения, чувство одиночества и бессилия. Он помнил ту боль, что испытывал перед тем, как потерял сознание. Но сейчас ее не было, он не чувствовал ровным счетом ничего. Хотелось кричать, что есть силы, так громко, что услышали бы на границе с Агрой. Но он лишь глубже погружался в пучины сознания, все дальше и дальше удаляясь от еле виднеющегося источника тусклого света.

[indent] Первое, что почувствовал бессознательный страж — аромат чая и трав. Запах столь насыщенный, многогранный — где-то веяло бергамотом, немного шалфея, чувствовались нотки василька и мяты. Аромат домашний, уютный. Годы тому назад похожие запахи исходили из комнаты его любимой покойной матушки — холодными нордхеймскими зимами она любила заварить горячего чаю, устроится с сыном в дальней комнате у камина и читать ему о приключениях мужественного героя. Тогда Эйнару казалось, что быть героем так просто. Но вот он сам борется с темными душами, не получая от этого ровным счетом ничего, кроме ежедневной смертельной опасности и тяжелых ранений.

[indent] К слову, второе, что почувствовал уже чуть менее бессознательный страж — рваную, но не столь острую как раньше, боль как раз в том месте, где так не кстати прошелся окулл своими длинными острыми когтями. Эйнар попытался сделать глубокий вдох, но тотчас остановился — с каждым резким движением боль усиливалась, а стоило ему вновь принять умиротворенное положение, боль вновь становилась лишь немного различимой. Мир вокруг продолжал принимать привычные звуки и запахи, но глаза открыть мужчина пока не решался, предвидя новые неприятные ощущения. Вокруг было достаточно тихо. Лишь издали слышалось пение птиц, но звук тот был глухим, будто бы где-то за дверью. Да и то место, где лежал страж, не напоминало холодную влажную от росы или дождя землю. Эти ощущения заставили Берггрена порыться в недрах своей крайне плохой памяти, чтобы осознать свое возможное местоположение. Он помнил бой с темной, помнил ранение и беспокойное блуждание по Медвежьему бору. А также светлые глаза прекрасной девушки.

[indent] Эйнар резко распахнул глаза от собственных воспоминаний, и тотчас пожалел о содеянном. Яркий солнечный свет, светящий прямо в окно напротив его кровати отдало острой головной болью, что мужчине пришлось ладонью закрывать лицо от теплых лучей. Немного привыкнув к свету, он начал рассматривать комнату, в которой так нагло отдыхал после сложной миссии — небольшая уютная комната, к обустройству которой явно приложила руку девушка, тут даже не было никаких сомнений. Видимо та девушка, что сейчас так мило и уютно спала, сидя за столом. Эйнар с нескрываемым интересом разглядывал ее миловидное, совсем юное лицо, нежную светлую кожу, блондинистые, чуть вьющиеся волосы. Те светлые глаза принадлежали ей, в том не было никаких сомнений. Страж, сам того не замечая, лежит с улыбкой на лице — ему определенно нравится то, что он сейчас видит. И когда девушка начинает немного двигаться, видимо медленно просыпаясь, Берггрен решает не притворяться спящим, и также продолжает любоваться неописуемой красотой незнакомки.

[indent] — К моему собственному удивлению, — отвечает хриплым, немного низким и ему совершенно несвойственным голом страж на неожиданный восклик девушки. Ее звонкий, немного нервный смех словно легкая мелодия эхом пролетел по комнате, и Эйнар не мог сказать точно — то ли еще не до конца пришедшее в норму сознание, то ли запах лечебных трав в доме сделали этот смех квинтэссенцией всего прекрасного, что он когда-либо слышал, — сдается мне, что жив я исключительно благодаря вашим стараниям, — в горле так сильно пересохло за то время, что мужчина был без сознания, что не успел он закончить предложение, сразу же разразился сухим тягучим кашлем.

[indent] Прекрасная незнакомка, будто бы понимая все и без слов, подносит ему стакан воды и помогает сделать несколько глотков. Еще немного прочистив кашлем горло, Эйнар, наконец, ощущает благоговейное умиротворение.

[indent] — Спасибо... — Из глубин сознания вырываются отдельные образы, шепчущие имя девушки, как будто бы он уже давно его знал, — Элайна, правильно? Мне казалось, я слышал это имя, пока был без сознания, — он не боится выглядеть сумасшедшим, не боится показаться слабым и глупым. Если рядом с ним столь прекрасная девушка, он итак и слабый и глупый одновременно, — Я, кстати, Эйнар. Эйнар Берггрен. Убивал тут неподалеку одну темную, но она оказалась проворнее, — мужчина вновь скривил лицо от боли, когда сделал резкое движение рукой. Кажется, это ранение будет проходить еще очень долго.